Глава 20
Сообщение на ПДА:
«Тебе давно пора вмешаться. Игра в который раз приобрела неожиданный поворот».
***
- Иннокентий Степанович, на Вас лица нет, - Станислав Дмитриевич, неизменно наряженный в свой идеально белый халат, недоуменно оглянулся в сторону ворвавшегося в кабинет мужчины. Тот только махнул рукой и, оттянув засаленный ворот растянутого свитера, бросился к компьютеру. – Вы, случайно, ничего не перепутали? – удивлению хозяина аппарата не было предела.
- Подождите Вы… Кто-то залез в сталкерскую сеть, - цыкнул языком неожиданный гость, быстро клацая по кнопкам.
- И?
- Последние сообщения на ПДА Ваших подопечных… о смерти военсталов… - Иннокентий Степанович на секунду отвлекся и смерил собеседника тяжелым взглядом. – Фальсификация. Чистой воды.
Глаза Станислава Дмитриевича медленно поползли на лоб.
- То есть, Вы хотите сказать…
- Кто-то из военсталов остался жив, хотя были указаны смерти всех пятерых, - задумчиво протянул компьютерщик. – Я не знаю… Нет, точнее, я даже очень хорошо знаю, кому это нужно. Но зачем? Наверняка для того, чтобы сбить подопытных, потребовать с них что-то… Ничем хорошим эта выходка не закончится.
***
В коридорах НИИ было тихо и пусто. Редкие аномалии почти не нарушали покоя заброшенных лабораторий, лишь дополняли образ. В произведениях многих фанатичных писателей и на картинах им подобных художников такое называлось «постапокалиптикой». Но эти люди мало что представляли о том, как она выглядит в действительности. Ни футуристичных механизмов, ни столь же фантастического оборудования в эксплуатации у местных обитателей. Нет. Все куда проще, даже примитивней. Здесь, в Зоне, постапокалиптика ограничивалась пустынными пейзажами, ордами мутантов, радиационными образованиями и людьми, снующими с автоматами в поисках смерти и славы.
Малому меньше всего в жизни хотелось снискать смерть. Но в тех обстоятельствах, что он пребывал, он буквально чувствовал дыхание костлявой за своим плечом. Он знал, как выглядит смерть. Она была похожа на всплеск воды, на разинутую пасть мутанта, на багряный свет Выброса и черное дуло автомата. Малой чувствовал, чем пахнет смерть. А пахнет она порохом, сыростью, бетонной пылью и человеческим потом. И она уже не сколько пугала ученого, сколько казалась недоразумением и досадной случайностью. Он не желал ее ни себе, ни своим товарищам, но осознавал, что она неизбежна, увы.
Весьма депрессивный настрой, но Столяров не мог с собой ничего поделать. Они заходили все дальше, и назад точно дороги не было. Дорога к цели была вымощена чужими трупами. И, возможно, понадобятся еще мертвые тела, чтобы перешагнуть через очередное препятствие. Труп вместо ступеньки. Вместо мостика. Переправа, подъем… Вопрос лишь в том, кто же следующий?
Малой обернулся в сторону идущей последней Капрал. Ученый ни секунды не сомневался в том, что она точно знает, кто будет следующим. И закрадывалось впечатление, что она продумала все заранее. Если такое, конечно, было возможно.
- Если судить по карте, то мы должны уже прийти, - нарушил тяжелое молчание Гайка, внимательно изучив схему на своем ПДА. – Буквально еще десять метров, в первой комнате слева.
- Я пойду туда одна, - очнулась от своих мыслей Капрал, вскинув голову. – Одна я быстрее справлюсь.
Однако Арбузику эта идея не очень понравилась. Он скептически покосился на командиршу и покачал головой.
- Кому туда точно не стоит соваться, так это тебе, - буркнул он недовольно.
- Это почему это? – сразу перешла в наступление сталкерша.
- Да что я, не знаю, что таблетки у тебя закончились? – врач только негромко хмыкнул. – Руки у тебя уже давно подергивать стало, сейчас еще и зрачки, как у наркоманки – мелкие, трясущиеся.
«Таблетки?» - Малой смутно припоминал, что Гайка находил у сталкерши в рюкзаке пузырек из-под каких-то пилюль, когда девушку никак не могли разбудить. Неужели это были какие-то стимуляторы? Или наркотики? Да и почему Столяров сам не заметил изменений в командирше? Не приглядывался? Или был абсолютно уверен в ее всесильности?
- Док, если Вы решили начать паниковать или возмущаться, то я замечу, что это сейчас не самая лучшая идея, - предупредил все последующие мысли ученого Гайка. Снайпер был, как и всегда, спокоен и собран, хотя еще недавно он был явно растерян от того, что под воздействием контролера напал на своего товарища. Бин, конечно, не был в обиде на него за свой разбитый нос, но светловолосого сталкера это явно выбило ненадолго из колеи. – Все, о чем мы говорим, Вас мало касается. Поэтому идите и просто держите оружие наготове.
Держать оружие наготове? Без проблем. А то, глядишь, скоро и в своих стрелять придется.
- Поэтому за «чертовым яйцом» иду я, - закончил Арбузик. – Если уж на то пошло, и мы все равно сюда приперлись…
- Как мило с твоей стороны, - фыркнула Капрал, но спорить не стала. Возможно, в полной мере осознавала, что сейчас от нее проку маловато. – Тогда постарайся быть осторожным.
- Постараюсь, не переживай, - почти огрызнулся врач, но все же смягчил тон. – Оставайтесь здесь.
Сталкеры послушно остановились, проводив взглядами широкоплечую фигуру «второго номера», нырнувшего в одну из дверей. Быть может, действительно не стоило даже спорить. Одному с таким артефактом, как «чертово яйцо», проще справиться в одиночку. Остальные бы только мешались.
- Отдохните пока. Только держите ухо востро, - Капрал окинула оставшихся товарищей тоскливым взглядом. И Малой действительно увидел, что зрачки у нее узкие, едва различимые на фоне бледно-серой радужки. Неужели дела настолько прескверные?
Хавчик устало выдохнул и плюхнулся на пол прямо там, где стоял. Вот кому-кому, а уж ему точно было тяжело. И все-таки Малой не мог не уважать его за такую твердость духа и некоторое упрямство, с каким темноволосый сталкер продолжал идти вперед. И ученый очень хотел верить в то, что это отнюдь не из-за фанатизма.
Фанатиком, без сомнений, была Капрал. Остальные же уже подрастеряли за время похода все свое рвение угодить командирше. Арбузик все больше цеплялся к ней, Хавчик просто не хотел оставаться в хвосте и казаться сдавшимся. А Гайка…
Малой покосился на снайпера. Тот с непроницаемым видом изучал что-то на экране своего ПДА. Повязка на раненом глазу немного сползла, открывая неровные сшитые края ярко-бардового рубца. Но парень не обращал на это никакого внимания. Зато на одно обратил внимание Столяров – неожиданно ему показалось, что лицо светловолосого сталкера стало старше, словно ему было намного больше лет, чем изначально думал профессор. Малой моргнул, и все исчезло, словно наваждение.
Гайка, Гайка… Пожалуй, единственный из всех сталкеров он шел за Капралом просто потому, что считал это нужным. Потому что он обещал, а слово его было крепко и точно не могло быть нарушено. Офицер же. Такие слова на ветер не бросают.
Малой не раз и не два уже убеждался в том, что Гайка прикончит любого, кто попытается даже тронуть командиршу. Пусть это будут даже его товарищи. Впрочем, наверно, сама Капрал этого от него и не ждала, и не просила. Она и сама была горазда постоять как за себя, так и за остальных своих спутников. И уж точно (а Малой в этом не сомневался) она еще припомнит отряду Хлыста то, что их командир сделал со снайпером.
На секунду Столяров вдруг задумался о том, что никогда, пожалуй, не замечал, что Капрал, при всей ее холодности и повернутости на своих каких-то неизвестных целях, готова была броситься на помощь любому из своих товарищей. И Шизика она пыталась повернуть и не дать попасть в лапы дерева-кукловода, и в толпе зомби хотела кинуться обратно, спасать нерадивых сталкеров, и приняла на себя ответственность за смерть Паранойи. Это она пыталась первой выдернуть из болота Банана, и это она всем сердцем переживала за заболевшую Свеклу и свихнувшегося в одну секунду врача. Она строго следила за ранеными и за особо некомпетентным в плане сталкерства Малым, чтобы, не приведи Зона, с ними ничего не стряслось. Делала это Капрал незаметно (возможно, даже для себя), что и не каждый бы обратил внимание, как это случилось с профессором. Но это наверняка видел Гайка. Быть может, и поэтому тоже он защищал ее. А еще возможно и из-за того, что у девушки понятие самосохранения был почти полностью атрофировано.
Наверно, именно по этой причине она торчала у двери, за которой исчез Арбузик, явно намереваясь чуть что броситься внутрь. Сорвиголова, самоубийца. Если с врачом что-то и случится по вине «чертова яйца», то уж ей точно не стоит туда соваться. Убийственной силы артефакта хватит и на нее, и на еще десяток таких же глупцов.
- Там и без тебя справятся, - протянул неожиданно Гайка, подняв глаза на командиршу. Та только досадливо отмахнулась, наклонив голову чуть вперед и явно к чему-то прислушиваясь. – Ты слышишь, что я тебе говорю?
- Слышу, - процедила девушка, все-таки обернувшись к товарищу. По лицу ее нельзя было точно понять, злится ли она или скорее больше раздосадована тем, что приходится околачиваться у двери и ждать у моря погоды.
- Отойди от двери, - взгляд Гайки же был убедительно суровым, что даже заносчивая девица, раздраженно цокнув языком, отступила на несколько шагов и безучастно уставилась перед собой. – Я тебе не раз и не два говорил, что не стоит пытаться что-то делать, если абсолютно не уверена в том, что получишь нечто равноценное взамен, - тем не менее, снайпер одним взглядом не ограничился, чем вызвал только раздраженное бурчание Капрала и тяжелый вздох Хавчика.
- Можно хоть ты обойдешься без нравоучений? У меня уже есть один товарищ, пытающийся поставить мне свою голову на плечи, - фыркнула девушка, мотнув головой в сторону двери.
- К огромному облегчению, это ему удается не в полной мере, - на эти слова Гайка даже позволил себе улыбнуться.
Повисло неловкое молчание, нарушаемое только негромким чавканьем Хавчика, который выудил откуда-то шоколадный батончик по типу тех, которыми заедала стресс командирша. Хотя в случае темноволосого сталкера было неясно – нервничает он или просто очень голоден, ибо любая передышка в его случае заполнялась трапезой.
- Я бы советовал особо не задерживаться, - подал вдруг голос Бин, который также, как и снайпер, какое-то время изучал экран ПДА. – Замечено движение неподалеку, поэтому дольше, чем на десять минут, нам здесь кучковаться не стоит.
- Предлагаешь уходить по истечении этого времени, даже если Арбузик не выйдет? – Малой сам удивился, насколько спокойно прозвучали его собственные слова. Зона действительно отравила его. Он стал одним из тысяч сумасшедших, кем она руководила, кого превращала в бездушных и расчётливых роботов.
Бин удивленно уставился на него огромными глазами, возможно, не поверив своим ушам. Но не увидев на лице профессора подвоха, медленно кивнул.
- Сами понимаете, здесь не парк аттракционов, - протянул он, потирая разбитый нос. – Здесь всякой нечисти водится…
Капрал перевела на него задумчивый взгляд. Уголки ее губ нервно подергивались, словно девушка не могла определиться, какую эмоцию должна показать в ответ на эти слова.
- Мы дождемся Арбузика и пойдем, - произнесла она после минуты размышлений. – Или я дождусь одна, а вы можете идти.
Гайка невесело ухмыльнулся, качнув головой, и опять уставился в экран ПДА. Хавчик невозмутимо продолжил жевать батончик. Бин только вздохнул, но не двинулся с места. Тогда Капрал посмотрела на Малого.
Зрачки ее уже почти невозможно было разглядеть. И потому глаза ее казались неживыми, как у выброшенной на берег рыбины. Столяров непроизвольно дернулся и даже чуть скривился. Не нравилось ему это, но кто ж его теперь-то будет спрашивать? Они в самых недрах Зоны! Вот же занесла нелегкая… И теперь уж точно почти всецело жизнь ученого зависела от сталкеров и непринужденно раскачивалась на волоске от смерти. Убедившись в том, что и «покорители» радиоактивной территории отнюдь не всесильны и не бессмертны, Алексей даже свыкся с мыслью о неминуемой гибели… И все же происходящее со сталкершей ему не нравилось от слова «совсем».
- Ждем, значит… - вздохнул ученый, закатив глаза. – Деваться мне некуда, я птица подневольная.
- Пришла стадия смирения, - буркнул Хавчик с набитым ртом, бесцельно оглядываясь вокруг. – Профессор, я Вас поздравляю – вы теперь такой же ненормальный, как и мы.
«Вот уж сомнительная радость», - подумалось Малому, но вслух он ничего говорить не стал.
***
- Вы определенно уверены, майор, что мы дождемся их? – нервно подпрыгивая на одном месте, осмелился спросить долговязый лейтенантик, преданными глазами глядя на массивную коренастую фигуру командира. Тот был собран и непоколебимо суров, даже когда начавшийся ливень начал хлестать его по коротко стриженной башке.
Майор выдвинул вперед свою могучую нижнюю челюсть, играя желваками, и словно обдумывал вопрос подчиненного.
- Эти не из тех, кого легко убить. Тараканы, заполонившие Зону. Ни радиация, ни оружие таких, обычно, не берет, - через какое-то время произнес военный, заставив лейтенантика от неожиданности шарахнуться в сторону. – Так что определенно мы их дождемся, сколько бы не пришлось ждать. Передай Кошелеву, пусть прикажет своим архаровцам глаз с объекта не спускать.
- Слушаюсь, - лейтенантик бодро козырнул и поспешил унести свои долговязые конечности исполнять приказ, оставив майора наедине со своими мыслями. А те, в свою очередь, сводились только к одному: «Если они уже не раз дали отпор, то и сейчас не стоит расслабляться. Раненые, загнанные в ловушку звери опаснее вдвойне».
***
Шизик все никак не могла решиться. Она раз за разом прокручивала в голове возможный диалог, пыталась учесть все вопросы и нюансы, и придумала уже достаточно для четкого и лаконичного выражения своих мыслей и соображений, но видя холодный взгляд, от которого мороз был по коже, терялась.
И все же, она должна была это сделать. Сейчас, пока никого рядом не было. Это был разговор, при котором ни в коем случае не должно быть свидетелей. И потому нужно было решаться. Нужно было взять себя в руки, набраться храбрости и…
- Капрал, я должна с тобой поговорить, - начала было Шизик, как голос ее дрогнул, стоило командирше обернуться в ее сторону.
Нужно было отметить, что красноволосая сталкерша все еще выглядела не ахти как. Бледная, с осунувшимся лицом и синяками под глазами. Она все еще искала любую возможность хоть немного перевести дух, как и сейчас. Разослав товарищей на обследование территории, она осталась на месте привала, усевшись поближе к огню, протягивая к нему озябшие руки.
Шизик же, вернувшись самой первой, не могла не воспользоваться такой удачей. Ей очень нужно было сказать нечто важное.
- Я слушаю, - к чести Капрала нужно сказать, что та кивнула, окинув девушку внимательным, несколько встревоженным взглядом.
Шизик нервно потерла руки, не зная с чего начать. Капрал терпеливо ждала, пока сталкерша наберется храбрости. Рыжеволосая девушка зажмурилась и, видимо, решившись, плюхнулась рядом с командиршей и раскрыла рот:
- Ты должна знать. Это касается прежде всего тебя. Я хотела рассказать о том, что…
- Я знаю, Шизик, - неожиданно перебила ее Капрал серьезным тоном. - Я все знаю.
Рыжеволосая девушка удивленно посмотрела на нее. Слова застряли в горле, однако осознание услышанного пришло почти молниеносно. И это сталкершу даже немного ошарашило.
- Откуда? – едва промямлила Шизик, сцепив руки в замок и пытаясь скрыть дрожь.
- Я слышала все… тогда… - Капрал едва поморщилась и пожала плечами. – И я, впрочем, не удивлена.
- Ты догадывалась?
- Скорее, знала. К моему величайшему сожалению, я знаю слишком много. Иногда неведение – это лучше всего. Так меньше нервов тратится, - командирша пожала плечами. Она покосилась на Шизика и чуть улыбнулась. – Я, например, знаю, как страшно тебе со мной разговаривать. Ты боишься меня.
- Я? Нет, просто… - Шизик прикусила губу. Глупо отрицать очевидное.
- Боишься, - утвердительно произнесла Капрал, не переставая улыбаться. – Но тем не менее… ты все равно на моей стороне. И вот этому, надо сказать, я поражена…
Шизик чертыхнулась. Пожалуй, впервые за долгое время она не чувствовала желания спрятать взгляд и скорее убежать подальше от командирши. Та больше не пугала. Она была совершенно другой, чем думала девушка… и чем ей это пытались преподнести.
- Капрал, а если он узнает, что я… - неожиданно опомнилась рыжеволосая сталкерша, чуть не подскочив на месте.
- Это уже не твоя забота, - Капрал только пожала плечами. – Забудь об этом и продолжай жить, как ни в чем не бывало. Ходи в рейды, пей в баре, признавайся Паранойе в любви. Дальше мое дело. И… - Капрал невольно усмехнулась, посмотрев на чуть покрасневшую Шизик. – Спасибо.
- За что?
- Просто. Спасибо.
- О чем секретничаете? – раздалось вдруг за спиной. Фигура Арбузика появилась неслышно и неожиданно, заставив Шизика вздрогнуть. Капрал же осталась спокойной, только лицо ее стало отрешенным, словно сейчас рыжая сталкерша разговаривала с абсолютно другим человеком.
- Шизик рассказала, что здесь недалеко стойбище у кабанов, но они не должны нас потревожить – ветер сегодня в другую сторону, не унюхают, - невозмутимо произнесла Капрал, а Шизик поспешила вскочить на ноги и ретироваться от греха подальше. В конце концов, теперь ее совесть была чиста.
***
Во рту мерзостный привкус крови. Она теплая и густая, ее хочется выплюнуть, но получается только сглотнуть, и горячий комок медленно ползет по глотке. Отвратительно.
Актер морщится и осторожно приоткрывает глаза. Правый совсем заплыл, а левому мешает видеть та же кровь, текущая из разбитого виска. И все же парню удалось разглядеть насмешливое и кривое лицо военного, стоящего перед ним. Тот сжимал кулаки, азартно размахивая руками и словно примериваясь, куда ударить в этот раз, вдохновленный идеей использовать живого человека вместо боксерской груши.
Приказ был однозначным и точным – добыть информацию любыми способами. Насилие, шантаж… Все, на что хватит фантазии. На счастье Актера, попавшиеся ему военные были не слишком изобретательны, а профессионального дознавателя при них не было. И потому они решили ограничиться побоями. А уж это Актер вполне мог потерпеть. Бывший борец, он привык к боли, и вполне мог продержаться не одни сутки, подвергаясь таким неизощренным истязаниям.
Он рассчитал все верно. Найденные в его вещах бумаги навели шороху. А вот самого главного среди них, конечно, не было. Вот теперь военные пытались добиться от него, где может быть недостающая документация, при этом явно ослабив контроль над вверенным им участком границы между Зоной и обычным миром. Это сталкеру было только на руку. Это было именно то, чего он добивался.
И потому он обвел присутствующих при его избиении военных торжествующим взглядом. Они уже проиграли. Все проиграли. Куда более умный стратег уже просчитал все шаги, и потому можно было смело заявить, что партия уже почти близка к завершению. И совсем не в пользу этих товарищей с погонами и стоящими за ними кукловодами.
- Я ничего не скажу, сука, - растягивая в усмешке разбитые губы, протянул Актер, глядя прямо в глаза своему мучителю. – Я лучше сдохну.
Военный только разъяренно рыкнул, и новый удар пришелся сталкеру под дых, выбив из легких весь воздух.
- Я могу тебе это обеспечить, - прошипел «дознаватель» на ухо парню.
- Как жаль, что я пока нужен тебе живым, - прорычал сквозь стиснутые зубы Актер, не переставая упиваться собственным торжеством. Еще удар, но уже в челюсть. Это далеко не те слова, что хотел услышать военный. Но он явно успокаивал себя мыслью о том, что время у него для выполнения приказа еще было, и потому он еще вытрясет все из этого куска радиационного мяса.
***
- Скажи мне честно, тебе действительно так необходимо все это делать?
Капрал даже не вздрогнула, услышав этот до боли знакомый голос. Спокойный, несколько усталый. Она даже не подняла глаз, продолжая смотреть себе под ноги. Она должна была ждать, и она будет ждать столько, сколько это необходимо.
- Я с тобой разговариваю…
Краем глаза она заметила какое-то движение, но все так же не обернулась. Она знала, что рано или поздно это случится.
- Делаешь вид, что меня здесь нет? Знаешь, меня это обижает.
Девушка зажмурилась, мотнув головой, словно отгоняя назойливую муху. Нельзя поддаваться на провокации. Она сильнее этого.
- Взгляни на меня.
Так хотелось подчиниться этому голосу. Она так давно слышала его в последний раз. Этот уверенный, строгий и безумно родной голос. И его обладателя она не видела почти год. Или больше. И нестерпимо хотелось посмотреть на него снова. Но это было под запретом.
- Пожалуйста.
Чужая рука невесомо касается щеки, заставляя вздрогнуть и отпрянуть от неожиданности. И взгляд сам собой натыкается на возникшее прямо перед девушкой лицо. «А он все такой же», - проносится в голове мысль, отдаваясь болью в висках.
Те же спокойные серые глаза. Тот же прямой нос и чуть впалые щеки. Те же черные волосы, так контрастирующие с бледной кожей. Те же упрямо поджатые губы и нахмуренные брови. Он не меняется. Он остается таким же, как на редких фотографиях. Таким же, как в памяти Капрала.
- Саша, - вырывается едва слышно. Сталкерша почти испуганно закрывает рот ладонью, не в силах отвести взгляда. Боже, кого она обманывает? Это же просто чистой воды иллюзия!
- Ты права, - кивает Саша сокрушенно. Тяжелый вздох слетает с его губ. Он отступает на несколько шагов, не сводя глаз с девушки. – Я ненастоящий. А что настоящее?
Он отвернулся и медленно осмотрелся по сторонам. Никто из товарищей Капрала его не замечал, продолжая заниматься своими делами, когда он стал медленно ходить кругами, заглядывая в лица. Он словно что-то искал. А девушка не могла отвести от него глаз. Даже ненастоящий, Саша притягивал ее взгляд. Так хотелось поверить, что он живой, но это было бы настоящим абсурдом.
Что ему делать в Зоне? Да еще и тогда, когда он умер? Живому бы Саше здесь ничего бы не понадобилось, а мертвому и подавно.
Капрал невольно прыснула со смеху. Черт, какие глупые мысли ей приходят в голову. Впрочем, это-то точно не было странным. Она в априори не могла думать нормально. Так, как это делает Малой, к примеру. Он же был НОРМАЛЬНЫМ, в отличие от нее. И в отличие от ее товарищей. Пусть уже и его личность начала разрушаться под давлением Зоны. Эта радиоактивная сука вечно все портит…
- Что для тебя настоящее? – неожиданно напомнил о себе Саша, остановившись за спиной у Бина. Парень даже не шелохнулся, продолжая разглядывать экран своего ПДА. – Скажешь, твои чувства к этому мальцу настоящие?
Либо Саша так хорошо ее знал, либо просто возникшая в мозгу иллюзия высказала роящиеся в голове мысли. Капрал не спешила отвечать, только поджала губы, не переставая смотреть на призрак своего прошлого.
А тот только разочарованно закатил глаза.
- Даже после всего ты ведешь себя, как неразумная девочка, - произнес Саша, кивая в сторону Бина. – Ты разве не понимаешь? Ты не в том положении, чтобы испытывать какие-то чувства, мешающие тебе трезво мыслить. В конце концов, вы все – взрывной механизм. Кто знает, что станется с этим мальчиком? Может, ему через две минуты умирать. И тогда я буду приходить не один, а вместе с ним. Ибо он причинит такую же боль, как и я.
Капрал только молча пожала плечами. В носу защипало, а к горлу подкатил колючий комок. Каждый раз, как стоит Саше появиться, все заканчивается примерно также. Девушке нестерпимо хочется обнять его, поцеловать, но сознание шепчет, что это галлюцинация, вымысел, сказка. Это просто образ из прошлого, тем не менее продолжающий говорить очевидные вещи и задевающий за живое. И за это Капрал его ненавидела… как и ненавидела себя за то, что не могла выкинуть его образ из головы и продолжать жить настоящим. Саша держал ее крепко, и она не могла перестать его любить. Даже испытывая какие-то чувства к Бину, как говорит сам призрак, она не перестает любить человека из прошлого. Он – как клеймо, как проклятие и наказание, мучающее разум и по сей день.
- Осуждаешь меня? И ненавидишь? – Саша едва заметно улыбается. Он всегда так улыбался. Не умел по-другому. Всегда серьезный и собранный. Даже тогда, лежа на снегу, мертвый, он выглядел подчеркнуто строго, чему не мешала кровь на его лице и теле. – Но пойми, ты сама же делаешь себе плохо. Даже сейчас тебе нужно винить не меня, а себя. Я – плод твоей фантазии. Я не могу возникнуть, если ты этого сама не захочешь. По крайней мере, пока у тебя были таблетки, я не мог приходить. Но, раз теперь их нет, тебе приходится слушать меня и мучиться от того, что ты не можешь прикоснуться ко мне. И вместе с этим стыдишься, что я знаю о твоих мыслях.
Сталкерша зажмурилась в надежде избавиться от иллюзии. Слишком опрометчиво с ее стороны было идти в рейд всего с тремя оставшимися таблетками.
- Капрал, все нормально? – прозвучал другой голос. Бин смотрел на девушку пристально и несколько встревоженно, заставив ее вымученно улыбнуться.
- Все хорошо, - выдавила она из себя, замечая, как качает головой Саша за спиной сталкера. Саша знал, что она врет. Знал, что больше всего на свете ей хочется стереть все из памяти, освободить гудящую голову от посторонних мыслей и так не вовремя появляющихся мертвецов.
- Что-то непохоже, - упрямо протянул Бин, однако отвел взгляд.
- Этот парень долго не проживет, - Саша же, обойдя сталкера, не спеша приблизился к девушке. - И ты это знаешь. Вы обречены. Чтобы вы не делали, вас всех ждет только смерть.
- Замолчи, - зашипела на него девушка, сжимая кулаки. Что себе позволяет этот чертов призрак?
- Меня уже нет рядом. Я не могу тебя защитить. И этот парень, как бы не хотел, не сможет тебя спасти, - тот протянул руку вперед, касаясь кончиками пальцев щеки девушки. Но та не смогла почувствовать их тепла. Не смогла почувствовать вообще ничего.
Капрал только зло посмотрела на него, скрипя зубами. Сам умер, и другим житья не дает.
- Прости, - выдыхает Саша. Лицо его вдруг меняется. На бледной коже местами появились багровые пятна, как от брызг крови. Сталкерша горестно всплеснула руками. Она надеялась больше никогда этого не увидеть, но мозг преподнёс ей неприятный сюрприз. Теперь призрак Саши выглядел точно так, как в тот роковой день. Окровавленный, бледный, но такой строгий и холодный. – Мне жаль, что я тебе это говорю. Но конец близко.
Девушка отвела взгляд, всем сердцем желая больше не видеть и не слышать призрака. Она и по сей день любила Сашу, но он был мертв. Давно нужно было с этим смириться, как бы ей не хотелось коснуться его, поговорить с ним. Прошлое мешало ей жить, пусть и жизнью все происходящее назвать сложно.
- Капрал, нам уже стоило бы выдвигаться, - голос Гайки вернул сталкершу к реальности. Она вздрогнула, вскинув голову. Призрак исчез, и вместо него она увидела лишь обеспокоенное лицо Бина. – Датчик жизненных форм показывает движение в ста метрах от нас. Кто-то движется в нашу сторону. И их много.
- Готовьтесь к обороне. Без Арбузика мы не уйдем, - придя, наконец, в себя, скомандовала девушка, взяв наизготовку автомат. Ответом ей было сосредоточенное пыхтение Хавчика и Малого. И девушка невольно улыбнулась. Может их и ждала смерть, но в любом случае они примут ее как подобает – с оружием в руках и битвой до последней капли крови.
***
- Вот же Совинский настрелял, прямо диву даюсь. А этого-то чего в живых оставил?
Чей-то прокуренный и дребезжащий голос резал слух, и воспаленное сознание отказывалось из-за него воспринимать информацию. Хотелось наотмашь врезать обладателю этого голоса, чтобы заткнуть. Выбить зубы, превратить губы в кровавое месиво. Но руки были надежно закованы в наручники, оставляя все желания без возможности к осуществлению.
Голова нещадно ныла от боли, как и правая нога. Но тем не менее это не умаляло изумления и настороженности. Его оставили в живых, когда как всех его товарищей превратили в кровавый фарш. И это нисколько не прибавляло оптимизма. Осознание того, что теперь его держат в заложниках, мало радовало. А уж меньше всего радовали догадки, почему военные его оставили в живых и для каких целей.
- Туго соображаешь. Приманка, - ответил кто-то второй из-за спины спокойным раскатистым басом. – Видал, как наша добыча улепетывала? Так это для них.
Более чем откровенное признание. Приманка для улизнувшей из-под носа добычи. Для сталкеров. Тех самых, кого Моцарт был готов защитить ценой своей жизни.
Чалый никогда не осуждал и не принимался критиковать действия командира. Он просто готов был идти за ним хоть в саму Преисподнюю, если понадобится. И тут он даже не задумывался, когда Моцарт приказал защищать небольшой отряд из нескольких потрепанных сталкеров, девчонки и ученого. Чалый в априори считал все приказы Моцарта единственно правильными.
И даже сейчас, находясь в столь незавидном положении, считал действия военстала однозначно верными. Дело теперь было в другом. Чалому не удалось сложить свою буйную голову на алтарь их всеобщего с командиром дела, и потому теперь эту «буйную голову» используют для того, чтобы к чертям перечеркнуть все, к чему стремился Моцарт. И это чрезвычайно раздражало попавшегося в сети военстала.
- Думаешь, клюнут? Еще ни разу все потуги майора не увенчались успехом, - фыркнул обладатель дребезжащего голоса. Худой, как вешалка военный, возник прямо перед Чалым, с нескрываемым интересом разглядывая того. – Глядишь, и этого парнишу ни за грош загубят.
- Че, жалко? – ухнул второй неизменным басом, все также оставаясь вне поля видимости.
- Да не, просто это действительно дохлый номер. Разве Совинский не понимает?
- Он сказал, что в этот раз все серьезнее. И что эта ненормальная точно отреагирует на приманку.
- Ему-то почем знать? Ишь, психолог… - презрительно скривил губы первый, отвернувшись от Чалого. – Лучше б парнише сразу было погибнуть. Теперь ждать ему медленной, мучительной и верной смерти, ибо все это – пустая трата времени.
- Совинскому виднее. А ты, Бутайло, завали хлебало и не сморозь такую речь перед майором, - второй только недовольно цокнул языком. – Иначе тебя ждет такая же незавидная судьба, как этого военстала.
Чалый нервно дернул головой, до боли сцепив зубы. Позорно быть заложником. И еще более позорно будет, если, все же, все пойдет совсем по другой схеме, а не так, как предполагают военные. Если же их «добыча» согласится на сделку? Что тогда? Получится, что его товарищи погибли просто так?
Парень прикусил губу. Нет. Не бывать этому. Он сделает все, но не позволит использовать себя в качестве приманки. Моцарт бы не хотел, чтобы так повернулось. Это было его предсмертное желание, и его следовало бы исполнить.
***
